Главная Новости Без рубрики Воспитание насилием

Воспитание насилием

5 ноября Краснодарский краевой суд приговорил к 23 годам колонии строгого режима жителя Курганинского района, забившего до смерти четырехлетнюю падчерицу. Об этом сообщается на сайте суда. Мы обратились к экспертам за комментариями, попытавшись понять, можно ли было предотвратить эту ситуацию.

Суд установил, что с апреля 2019 года мужчина систематически избивал двоих детей своей жены — двухлетнего мальчика и четырехлетнюю девочку — объясняя это мерами воспитания. Отчим избивал детей за то, что они роняли телефон, ломали игрушки или играли в огороде.

Такие «меры воспитания» в конце августа 2019 года привели к смерти одного из детей. Однажды, возвращаясь с работы, мужчина обнаружил, что дети не открыли ему калитку. За такой «проступок» он не менее двух раз ударил двухлетнего мальчика по голове, а девочку не менее 36 раз по голове и телу. 

Мужчина запретил матери оказывать ребенку помощь. Три дня девочка находилась без сознания. Через три дня, «испытывая неприязнь», отчим не менее 15 раз ударил её кулаками и резиновым шлангом от стиральной машины, говориться в приговоре. После этого он вызвал скорую помощь, сообщив врачам что ребенок упал в подвал и скрылся, его задержали через 2 дня. Девочка умерла по дороге в больницу, в машине скорой.

Отчима погибшей девочки признали виновным в убийстве малолетнего, совершенного с особой жестокостью, и в истязаниях.

Мы обратились к экспертам за комментариями, попытавшись понять, можно ли было предотвратить эту ситуацию.

Алексей Федяров, основатель консалтингового агентства «Статус», учредитель благотворительного фонда «Реликт»:

«Дело в том, что домашнее насилие, если оно не причиняет вреда здоровью, в России практически не наказуемо. Если побои не причинили вреда здоровью, они влекут наказание исключительно по административному кодексу. А женщины чаще всего на это не идут. Представим ситуацию: пьяный мужчина избил жену или детей. Женщина обращается в полицию, полиция его забирает, оформляет протокол, возвращает. В итоге к агрессивному мужу добавляется сверху еще и штраф, который нужно будет оплатить. Для того чтобы оплатить этот штраф, нужно взять деньги из семейного бюджета. Условные три тысячи рублей — это большие деньги для российских реалий. И поэтому мужья абсолютно безнаказанно бесчинствуют и не видят никаких препятствующих этому факторов.

Когда принимали решение о декриминализации семейного насилия, говорили о том, что будет гораздо проще, чем по уголовному делу, взять человека и подвергнуть административному аресту. Но административный арест ведь тоже имеет определённые ограничения. Сколько человек обычный горотдел или отдел полиции может административно содержать за сутки? Не будешь ведь задерживать всех подряд. В любом случае, как и было раньше, условно говоря, из 10 людей, которые к тебе приехали за ночь, одного ты арестуешь, а остальных отпустишь. И вот такой у нас разбаланс, за то, что потрогал шлем росгвардейца, человек уезжает в колонию, а мужик, который бил женщину клюшкой для хоккея, получает штраф в виде пяти тысячи рублей.

Сами правила определения степени тяжести вреда здоровью вызывают вопросы. Например, перелом носа — даже не легкое причинение вреда здоровью, максимум 3-4 дня и человек восстановился, как и при сотрясении головного мозга. Так и звереет человек, ведь самый главный фактор для того, чтобы перейти от каких-то относительно легких видов насилия к более тяжким — это допустимость насилия, безнаказанность. Вот он и бил, никаких сомнений, что полиция знала об этом.

Участковый обычно разводит руками, а что мы можем сделать? С утра до ночи он пишет справки для начальства, работать некогда.

Нет системы охранного ордера, каких-то общественных работ для этих людей. Наша система вообще заточена на то, чтобы решить вопрос — каким образом жертву изолировать от агрессора вместо того, чтобы сосредоточиться на том, как агрессора изолировать от жертвы. Избил жену раз, два – нужно выносить охранный ордер, запрещать приближаться. Совершил преступление в отношении своей жены, своих детей — решай вопрос, где будешь жить. Подметай улицы в течение месяца, проходи консультацию психолога. Если психолог говорит, что ты не опасен более для семьи какое-то время — идешь домой. Но при этом каждую неделю ты проходишь и нарколога, и психолога, в течение года, например. Вот так система работала бы. Причем МВД выделяет на это колоссальные деньги, но они идут не туда».

В большинстве случаев, женщины, являясь жертвами побоев, редко обращаются за помощью. К причинам можно отнести страх потерять мужа, а вместе с ним и социальный статус, нежелание растить детей без отца, финансовая зависимость от супруга. Но одним из ключевых факторов является уверенность в безнаказанности такого поведения со стороны мужчины и уверенность в том, что полиция останется в стороне. Система охранного ордера могла бы помочь в подобных ситуациях.

Иван Брушлинский, руководитель психологической службы фонда «Русь сидящая»:

«Со стороны очень сложно определить психологическую составляющую, для её определения нужен четкий опрос человека, нужно разбираться в ситуации. По той информации, которая есть именно в новости, мы видим систематическое избиение. Это насилие, которое в конечном итоге привело к смерти ребёнка. С данной ситуацией насилия, к сожалению, никто не смог справиться, решить проблему до такого исхода. Трагедия в этом случае — это не психологическая оценка, а человеческая. Такие ситуации часто остаются невидимыми, незамеченными, не отслеживающимися или просто игнорируемыми. У ребенка нет физической возможности что-то сделать если его бьют, особенно когда речь идет о дошкольниках. Ребенок более старшего возраста, может обратиться в полицию, в службы социальной защиты, телефон доверия и хотя бы попробовать себя защитить. Ребенок младшего возраста не имеет такой возможности. Повлиять на эту ситуацию могли только случайные свидетели, соседи или родственники».

Во многих подобных случаях, меры принимают случайные свидетели ситуации насилия: родственники, соседи, воспитатели в детских садах, сотрудники школы.

На информацию о возможном насилии обязаны отреагировать сотрудники полиции. В идеале – приехать вместе с социальными службами и провести определенную проверку, поговорить с ребенком и его родителями, свидетелями, обратившимися с заявлением и соседями, чтобы разобраться действительно ли в семье существует проблема.

Начальник Управления по делам несовершеннолетних и защите их прав Раменского городского округа, Сметанина Ольга Викторовна, также прокомментировала ситуацию:

«У ребенка по законодательству всегда два законных представителя — это мама и папа. Первый вопрос, который возникает в данной ситуации — куда смотрела мама и что она испытывала. Было ли чувство незащищенности, были ли избиения по отношению к ней? Мы понимаем, что любой ребенок воспитывается в семье и, к сожалению, все проблемы выходят наружу, когда это уже заметно окружающим, когда на них реагируют педагоги в школе, органы социальной защиты и так далее. В большинстве регионов сейчас существуют горячие линии, как, например, у нас в районе, на которую можно позвонить и сообщить ту или иную информацию анонимно. Информация эта в любом случае проверяется, то есть служба выезжает, мы смотрим что там подтвердилось, что не подтвердилось. Зачастую, конечно, нас всех используют для решения «конфликтов с соседями». Очень часто ты приезжаешь и видишь, что там действительно все благополучно.

Если говорить о мерах воздействия — это привлечение родителя по части 1 статьи 5.35, то есть за ненадлежащее исполнение родительских обязанностей. Обычно речь идет об отсутствие продуктов питания, отсутствие спального места, отсутствие мест для подготовки уроков, к примеру. Общий быт ребенка.  

Конечно, чаще всего проблемы в семье заметны представителям школы, которые каждый день непосредственно видят ребенка. Если мы говорим о маленьких детях, а дошкольное образование у нас не обязательное, то такие ситуации имеют место быть. Это в основном частные дома, где трёхметровые заборы, дети садик не посещают и кроме соседей никто сложившуюся ситуацию не видит. Мама часто занимает пассивную позицию в защите своих детей. Чем это можно объяснить? Наверное, либо страхом перед тем, что она также будет подвержена насилию, либо отсутствием внутренней силы воли.

Из нашей практики, у нас достаточно большая территория – это 58 тысяч детского населения в районе, за последние три года, 156 статья, за жестокое обращение с детьми, возбуждалась трижды. Но потом была переквалифицирована, то есть она оказалась недоказанной. Таких критичных ситуаций у нас не было и надеюсь не будет, это очень страшно.

В большинстве случаев, даже когда сообщения поступают на телефон горячей линии или в ОВД и выезжают сотрудники полиции, у нас, к сожалению, все носит заявительный характер. Даже для того, чтобы с семьей начали работу социальные службы, поставить на патронаж, чтобы был какой-то контроль хотя бы раз в неделю, приходили и смотрели на этих детишек, на их состояние и на обстановку в семье, для этого нужно желание законных представителей. Если же они пишут отказ, то контроль может осуществляться только органами полиции при наличии оснований.

Что можно сделать? Мы все прекрасно знаем что у нас есть всероссийская линия психологической помощи. Снова к вопросу, что маме мешало обратиться в данном случае на эту линию, получить какую-то консультацию? Конечно, мы не можем сказать. Но в итоге мы имеем летальный исход. Понятно, что с каждой семьей сотрудник проживать рядом не может. Ни наш, ни субъекта системы профилактики. Семей гораздо больше, только у нас на учете комиссии состоит на данный момент около 380 семей. Поэтому ежечасный контроль осуществляться, конечно, не может, он осуществляется за счет субъекта системы профилактики – это органы образования, социальной защиты, полиция, уголовно-исполнительная инспекция. Мы, как комиссия, аккумулируем и контролируем ответы, полученные из служб. И смотрим, накаляется ли обстановка, требует ли очередного рассмотрения. Либо это требует дальнейшего продолжения работы с семьей. Работа с семьей – психологическая помощь, например, тоже несет добровольный характер. Очень часто мы сталкиваемся с тем, что у родителей есть какие-то психические отклонения, но, учитывая мед тайну и закон о ней, получить информацию состоит ли не состоит родитель или посещает врача или нет, трудно. Мы получаем такую информацию либо в рамках уголовных дел, либо когда выходим с лишением по запросу суда.

Предсказать такое развитие ситуации мало, наверное, вообще кто может, как ранее я говорила, все это происходит внутри семьи и не всегда зависит непосредственно от работы служб. Хорошо или плохо они работают, больше играет роль человеческий фактор. Конечно, когда ребенок посещает садик это более бдительный контроль.

Раннее выявление и ранняя помощь – дело родителя и зависит от родителя. Вопросов в данном факте больше, чем ответов на него».

Домашнее насилие – проблема, при которой нельзя молчать или бездействовать. Рано или поздно, последствия станут необратимы. К счастью, пусть пока ещё медленно и не всегда, о таких проблемах начинают говорить, появляются службы и люди, к которым можно обратиться. Главное – побороть свой страх и начать борьбу за свою жизнь, за неприкосновенность себя и своих детей. Иначе бездействие, как в ситуации, о которой мы поговорили сегодня, приведёт к ужасной трагедии.